class="p1">— Переживает за репортаж?
— Наверное, — ответил я. — А может быть у нее есть какая-то новая информация по поводу этого отеля. Или что-то другое, что может оказаться важным для расследования. Я не знаю… Я не выходил на связь с того момента, как уехал из Минска. У нее может быть много причин для того, чтобы искать меня.
Я вспомнил о Веронике и о тех странных отношениях, что связывали нас с ней. И вдруг почувствовал себя виноватым перед Кристиной. В какой-то момент мне даже показалось, что она сможет различить эти чувства у меня на лице или как-то почувствовать мои сомнения. И потому я поспешил подняться с постели, чтобы как бы ненароком оказаться спиной к ней. Кристина ничего не заметила. А я продолжал думать о Веронике, стараясь убедить себя в том, что между нами с ней не было ничего такого, что мне нужно было бы скрывать. Не знаю, было ли это совпадением или нет, но в следующий миг мой взгляд упал на ту картину на стене с одной единственной надписью. «Выбор в пользу чего-то одного — это всегда выбор против чего-то другого». И в этот раз я уже почти не сомневался в том, что эти слова оказались здесь не случайно.
— Ты собирался позвонить ей?.. Своему редактору?.. — спокойно спросила Кристина, но в этот момент мне вдруг показалось, что эти слова сейчас прозвучали по-разному для нас обоих.
— Наверное… — честно признался я. — В любом случае мне стоило бы поговорить с ней… Или, например, попытаться связаться с кем-то из компании Futuris. Я не знаю, пока… Мне просто нужны ответы.
— Понятно, — как-то бессмысленно проговорила Кристина, как будто поставив точку в конце разговора. А потом, улыбнувшись, заговорила уже совсем о другом.
— Я бы почитала твой репортаж об отеле с призраками, — сказала она. — Жутко интересно, что бы ты написал об этом месте.
Эта мысль увлекла меня. И, глядя на одно единственное окно в своем гостиничном номере, я разглядывал горы, старясь представить себе, как мог бы выглядеть мой репортаж о «Мон-Сен-Мишеле» и Высоких Татрах.
— Наверное, я мог бы написать о мотыльках, — сказал я после короткой паузы. — И об огнях, парящих в ночном небе… А еще о том, что здесь среди гор и туманов есть одно странное место, где хранятся наши воспоминания и бессчетное множество отражений тех жизней, которые мы так и не успели прожить. Я бы написал, что оказался в этом месте почти случайно, но в какой-то мере оно теперь всегда будет частью меня. А еще я бы рассказал о призраках… Точнее — только об одном из них… О девушке, которую я потерял однажды, а затем нашел вновь, в тот самый момент, когда это уже казалось чем-то совершенно невероятным.
— Думаешь, кто-то поверил бы тебе?
— Думаю, нет… Но это можно было бы превратить в книгу… В книгах всегда есть место для чего-то невероятного.
Кристина улыбнулась, как будто в этот момент ей как-то по-особенному понравилась эта мысль.
— Так значит, я стала бы одной из твоих героинь? — сказала она и снова придвинулась ближе ко мне — так, чтобы ее плечо едва не касалось моего. Я промолчал, и вместо ответа просто снова поцеловал ее в губы, словно только так сейчас мог рассказать ей все. Из окна перед нами в комнату лился свет холодного утра. Я глядел на него, и чувствовал себя счастливым. И это действительно казалось мне чем-то невероятным.
********
Мы провели в номере еще около часа. Я позавтракал хлебом и мясными консервами, а Кристина, расположилась на кровати и одну за другой переключала песни в моем телефоне. Сначала мы слушали «Early morning» от группы А-НА, а потом перешли к их более поздним композициям, и в номере отеля заиграла сначала «Celice», а затем «Foot of the Mountain». Мелодии норвежского синти-рока накрывали меня с головой, и от этого ощущение реальности происходящего притуплялось, как будто в этот момент мы находились во сне или внутри еще одного воспоминания.
«We could live by the foot of the mountain» — пел голоса Мортена Харкета в динамиках моего телефона. Я вслушивался в эту песню, и казалось, что сейчас она имеет для меня какой-то особый сакральный смысл. — «Build a home by the foot of the mountain… We could stay there and never come back».
Когда песня оборвалась, я еще какое-то время прокручивал ее слова в голове, глядя на горы и туман, который снова подбирался к отелю. «Прилив», подумал я, и в этот момент по моему телу снова пробежал холод. Я вспоминал вчерашний вечер и ту дрожь, которая едва не сбивала меня с ног. И, выбирая одежду для прогулки, нацепил на себя все самое теплое. Я надел черный гольф, плотные джинсы, а наверх накинул ветровку на случай дождя.
— Уже уходим? — спросила Кристина, и в этот момент ее голос показался мне немного расстроенным. — Ты же не против, если мы послушаем музыку по дороге?
Я покачал головой, и мы вышли из номера под «Giving up the ghost». В пустых коридорах «Мон-Сен-Мишеля» эта песня звучала как-то особенно пронзительно. Я старался представить себе, кому бы мог позвонить и что бы мог сказать, если мой телефон вдруг все-таки поймал бы связь. Но ничего путного из этого не выходило. И все, что мне оставалось — это просто придумывать диалоги в своей голове, как это часто бывало тогда, когда я еще пытался писать книги.
«Off the grid, out of bounds… Further down into shadow… Darkest day and whitest night… In harm’s way… We’re chasing rainbows».
Из-за многочисленных щелей, пронизывавших стены отеля, коридоры «Мон-Сен-Мишеля» казались холодными и почти заброшенными. Сквозь разбитые окна внутрь вместе с ветром влетал разный мусор. И глядя на эти картины, я подумал о том, что этой старой гостинице, действительно, не помешал бы капитальный ремонт. Винтовая лестница, которая вела вниз, все больше шаталась. Но свет в коридорах продолжал гореть, как будто специально подчеркивая тот факт, что это место надолго осталось никому не нужным.
Наткнувшись на эту мысль, я попытался представить себе, как выглядел этот отель раньше, и кто управлял им в прежние времена? И в этот момент снова заметил на одной из стен тот самый символ с двумя сплетенными между собой лилиями. Он был вырезан над дверью в главном зале — примерно в трех метрах над уровнем пола — и за много лет стерся настолько, что его очертания сейчас были едва различимы.
— Опять этот знак? — спросила Кристина, остановившись прямо у меня за спиной и проследив за направлением моего взгляда.
— Да.
— Интересно, что он значит?
— Значит, что история Futuris и «Мон-Сен-Мишеля» продолжается намного дольше, чем я предполагал.
Кристина на секунду задумалась, а потом очень внимательно посмотрела на меня.
— Помнишь, ты говорил, что почти 80 лет этот отель принадлежал одной и той же семье?
— Да.
— … Но в последние 20 или 30 лет он начал постоянно менять владельцев?
— Да… Все правильно.
— Так может быть дело в этом? Может быть, его просто хотят вернуть? После многих лет… Тогда все сходится.
Кристина смотрела на меня, ожидая, что я как-то прокомментирую ее слова. Но вместо этого я просто молчал, чувствуя, как с каждой секундой мои мысли все больше и больше затягивают меня в какой-то бездонный омут. Я думал о Спильмане и о том, почему председатель правления крупной компании лично заинтересовался этим расследованием. Кажется, он говорил, что сам настоял на покупке этого отеля?
— Но зачем ему это? — проговорил я уже вслух.
— Не знаю, — ответила Кристина. — Еще немножко тайн?
— Да.
После этих слов между нами снова повисла тишина. Я глядел в одно из окон, расположенных у главного входа, а Кристина бродила по залу туда-сюда.
— Ты никогда не думал о том, почему этот отель называется «Мон-Сен-Мишелем»? — спросила она, когда молчание стало слишком долгим.
— Наверное, в честь того острова во Франции… Я помню, что на нем
